|
To My Dear Christie
Больше всего на свете люди стыдятся наготы: наготы тела и наготы мысли. Мысль, вышедшая в свет в чём голова родила, выглядит по меньшей мере непристойно и попахивает не то нудизмом, не то эксгибиционизмом: за оскорбление общественной морали её могут приговорить к пожизненному заключению в черепной коробке. Поэтому большинство добропорядочных и психически нормальных граждан прикрывает кто чем может срам своих детей. Одни напяливают на свои мысли потёртую робу обыденных слов. Другие обряжают их в светский фрак. Третьи – в яркое шутовское одеяние стёба. Кое-кто обматывает свои мысли метафорической мишурой и в таком виде преподносит их собеседнику. Вот и Твоя мысль пришла ко мне, пряча своё милое смущение под пышным платьем английской леди. Вооружившись словарём, Я весь вечер с наслаждением её раздевал. Увы, на некоторых деталях её одежды были такие хитрые застёжки, что Я с ними не справился. Да и стоило ли? Ведь под английской одёжкой на ней наверняка наверчено ещё несколько слоёв одёжки русской. Так и осталась Твоя мысль непознанной. А Я пинками выгоняю из борделя Своей башки совершенно обнажённую мысль и посылаю её к Тебе, а она – не идёт, упирается, стесняется своего вида, улыбается смущённо, покрывается румянцем, обливается потом, глаза отводит, в руках теребит разные посторонние предметы и молотит всякую застенчивую чушь, не относящуюся к делу. Боится она быть осмеянной и посрамлённой. Но Я неумолим, и вот уже она движется в Твоём направлении, сгорая со стыда, прикрываясь фиговым листком, украдкой выдранным из англо-русского словаря. Вот как она теперь выглядит: I love You. 11.12.94 |