У них в руках – знамёна цвета крови, А также цвета проповеди смерти. Они – душа скончавшейся эпохи. Витая в облаках, они мечтают Вернуться в тело, тронутое тленом, И невдомёк им истина простая: Лишь мёртвое воистину невинно. И не во что к тому же возвращаться: Ведь тело-то почти что разложилось. Оно лежит под красной крышкой гроба, Присыпанной коричневой землёю, Но только вот земли ничтожно мало, А крышка, разумеется, гнилая, И вонь идёт, и все её вдыхают, И бедную покойницу поносят, Забыв, что aut bene, aut nihil. А новая эпоха-недоносок Марает испражненьями пелёнки, Орёт и жрёт, и требует пустышку, И обожает ласковые сказки. Ещё играет в яркие игрушки: Бутылочки, коробочки, тряпички, И книжки в твёрдых глянцевых обложках, И расписные ценные бумажки. В коричневых воняющих пелёнках И с рожицею, красною от крика, Она плюётся в душу своей мамы, Которая скончалася при родах. Она уже, наверное, предвидит, Что будет жить в таких же точно муках И точно так же в муках этих сдохнет, И точно так ей душу разукрасят. 15.02.93 |