Дворники, солдаты, пионеры, инопланетяне пробуждались поутру, ворочались, зевали: «Эхе-хе… Вот и новый день наступил…» Кряхтя, надевали мягкие тапочки и, щурясь от яркого света, шли на кухню. Доставали из холодильника сковородки с покрытой застывшим жиром позавчерашней картошкой, ставили на огонь, а сами садились у стола и, ёжась от утренней прохлады, глядели на жизнь за окном сверху вниз. «Ну вот, всё ходят, ходят, с самого утра ищут чего-то… Мне бы ваши проблемы». Заварки, как всегда, не было, поэтому приходилось в который уже раз разбавлять кипятком останки старой…

   Я вышел на улицу и пошёл куда-то. Неважно, куда именно, да я и сам, наверное, не был уверен, что знаю, куда иду. Меня не покидало странное ощущение, что все встречные прохожие на меня смотрят. Но я не мог ничего прочесть в их глазах, как ни старался. Какая-то пелена была в их взглядах, а может, и в моём. Удивительно, но сегодня я не ощущал себя кем-то или чем-то определённым, я не мог с уверенностью сказать: «Да, я солдат». Или: «Да, я дворник». Меня переполняло что-то такое… я силился и не мог обозначить это какими-либо понятиями. Вдруг моё тело охватил нестерпимый жар. Я увидел, что я весь охвачен пламенем. Не в силах даже застонать, я рухнул на землю.

   Я вскочил на своей кровати. В ушах ещё звучал радостный детский смех. А с кухни доносилось шкворчание и запах горячих блинов. Сегодня была масленица.